Челябинск смог и предложил

В конце декабря 2016 года в Москве состоялось заседание Государственного совета по вопросам экологии, которое фактически дало старт Году экологии в России — именно таковым 2017-й назначен указом президента Владимира Путина. Центральное сообщение на Госсовете представил губернатор Челябинской области Борис Дубровский: с июня прошлого года он возглавлял рабочую группу, готовившую обширный доклад «Об экологическом развитии России в интересах будущих поколений». Основные предложения из этого документа он озвучил, но, что интересно — сам доклад официально нигде опубликован не был. Президент уже подписал перечень из 16 поручений по многим из тех озвученных в Кремле предложений.

Ключевые предложения, которые инициировала рабочая группа по итогам исследования, следующие. 

• Первое — изменение механизма расчета норм предельно допустимых выбросов (ПДВ). Сейчас ПДВ для предприятий рассчитываются исходя лишь из их производственных особенностей, фактически без учета внешних факторов. Однако, настаивает Дубровский, необходимо вести сводный расчет влияния на атмосферу всей совокупности загрязнителей, действующих на конкретной территории (например, в городе). И регулировать нормы исходя не из выбросов конкретного предприятия, а из общего уровня загрязнения атмосферы.
• Второе — обязательное проведение государственной экологической экспертизы (ГЭЭ) федерального и регионального уровней для оценки негативного влияния планируемых к возведению крупных промышленных объектов. Речь идет о возрождении института ГЭЭ, действовавшего лет десять назад.
• Третье — вернуть финансирование программы «Ликвидация накопленного экологического ущерба».
• Четвертое — расширение контрольно-надзорных полномочий регионов в экологической сфере, в том числе для того, чтобы все субъекты хозяйственной деятельности (за некоторыми исключениями), зарегистрированные на территории субъекта РФ, оказывались подотчетны региональным экологическим ведомствам.

Экономика старой индустрии

Челябинская область, как и весь Урал, — старопромышленный регион, его экономика по сей день отчетливо индустриально ориентирована. Преобладающий промышленный сектор — металлургические и связанные с ними отрасли. Отсюда и экологические особенности: так, хуже всего в регионе обстоят дела с выбросами в атмосферу загрязняющих веществ от стационарных источников.

В последнее десятилетие Челябинская область почти всегда входит в десятку самых грязных регионов как по валовым выбросам в абсолютных значениях, так и по относительным показателям (выбросы на рубль валового продукта, например). Хотя от субъектов-лидеров по выбросам в атмосферу — Тюменской области (с автономными округами), Красноярского края — Южный Урал отстает кратно. Так, в 2015 году в Красноярском крае выбросы составили 2,5 млн тонн, в Тюменской области — 2,1 млн, а в Челябинской — всего 627 тыс. (здесь и далее расчеты по данным Росстата).

Несмотря на то, что статистика рапортует о стабильном объеме загрязняющих выбросов в атмосферу Челябинска в последнее десятилетие, многие уверены, что ситуация со смогами в последние годы резко ухудшилась. «За два последних года правления губернатора Дубровского промышленные выбросы в Челябинске обретают более едкий, более видимый характер. Сам я таких явлений в Челябинске прежде не помню: ни пять, ни десять лет назад. Спрашиваю людей постарше, были ли раньше что-то подобное — никто припомнить не может», - говорит эко-активист и эко-предприниматель Дмитрий Закарлюкин.

Действительно, многие связывают ухудшение ситуации с приходом на пост губернатора Бориса Дубровского и назначением им министром экологии Ирины Гладковой. Однако прямые обвинения, считаем, здесь неуместны: почти все челябинские промышленники находятся под федеральным надзором.

С одной стороны, конкретного загрязнителя-виновника ухудшения ситуации выделить очень сложно. С другой – почти каждый раз при смоге замеры показывают, что все находящиеся в городе предприятия работают в рамках своих ПДВ. У регионального министерства с крупнейшими заводами подписаны соглашения, позволяющие контролировать снижение объемов выбросов в период НМУ (они обязаны это делать вплоть до полной остановки производства), и каждый раз министерство рапортует, что заводы исполняют требования. «Но накапливается совокупное влияние: если посмотреть Металлургический и Тракторозаводский районы города — это зона влияния промышленных гигантов: «Мечела», ЧЭМК, цинкового завода. Затем к ним добавляется постоянно тлеющая городская свалка, которая у нас находится в черте города. Она официально закрыта в начале 1990-х, но по факту до сих пор используется. На юго-западную часть города (Ленинский и Советский районы) огромное влияние начал оказывать Коркинский угольный разрез. А в центре города эти потоки перемешиваются, да еще к ним бо́льшая транспортная нагрузка добавляется», - объясняет координатор общественного движения «СтопГОК» Василий Московец.

Катализатором смогов последних лет часто называют Коркинский угольный разрез (один из самых глубоких в мире: 500-700 метров). Угли разреза таковы, что при соприкосновении с атмосферным воздухом самовозгораются и начинают тлеть. Вроде бы проблема давно известная, но заговорили о разрезе применительно к Челябинскому смогу совсем недавно – деревня Коркино в 30 км на юг от Челябинска. «В советское время на разрезе шла активная добыча угля: да, были пожары, да, их было больше, но там работали специализированные службы, которые занимались тушением в постоянном режиме. Сейчас, по нашим наблюдениям, предприятие [Челябинская угольная компания, владеющая разрезом] дышит на ладан, уголь из Коркино не востребован: он низкого качества, а себестоимость у него очень высокая. Оттого сегодня в компании людей работает по минимуму, и они просто не могут поддерживать чистое состояние разреза постоянно. До 2014 года я просто не верил, что дым из разреза может достать до Челябинска — больше 20 км. А в марте 2015 года, когда начались сильные зимние смоги, мы решили проверить: поехали по направлению ветра, ставили ребят через каждый километр-два. И мы на самом деле дошли до разреза, а над ним 500 метров дыма стоит», - рассказывает Виталий Безруков.

Обострение и этой проблемы связывают с деятельностью губернатора Дубровского.

Экология протеста

«Русская медная компания» намерена возвести Томинский горно-обогатительный комбинат для разработки одноименного месторождения медно-порфировых руд Челябинской области. Строительство комбината запроектировано вблизи Челябинска: около 30 км от центра и всего 10-15 км от границы города. В непосредственной близости к ГОКу окажутся несколько населенных пунктов Сосновского района, садовые кооперативы (их РМК планирует переселить), а также Шершнёвское водохранилище — основной источник водоснабжения Челябинска. Общий объем инвестиций в Томинский ГОК превышает 50 млрд рублей, планируется создать около 1,3 тыс. рабочих мест. Проект имеет федеральный статус и включен в стратегию развития отечественной металлургии.

Томинское месторождение было открыто в конце 1950-х годов: оно довольно большое (свыше 600 млн тонн руды), руда в нем бедная (содержание меди всего около полупроцента — оттого в советское время его не трогали), однако содержит золото и серебро. Идеи его промышленного освоения стали появляться с конца 90-х. Непосредственно проект РМК стал широко публичным во времена правления прежнего губернатора области Михаила Юревича (2010-2014 годы): тогда инициатива медного холдинга возвести в области два крупнейших в постсоветское время медных ГОКа (Михеевский и Томинский) преподносилась как большая заслуга региональной инвестиционной политики. РМК начала с Михеевского: в 2013 году комбинат был успешно возведен в пустынном степном Варненском районе на юго-востоке области, с тех пор ГОК штатно функционирует.

Но как только медники стали подбираться к Челябинску — в нем развернулось массовое движение против строительства комбината. Главный аргумент несогласных — резкое негативное влияние нового промышленного объекта на и без того сильно загрязненную густонаселенную территорию. На сегодняшний день движение «Стоп ГОК» — один из самых крупных систематических экологических протестов в стране.

В январе 2014 года губернатор Юревич был досрочно снят с должности, исполняющим обязанности назначили Бориса Дубровского. «Лично у меня вначале были большие надежды на Дубровского — он производственник, руководил крупным промышленным предприятием — Магнитогорским металлургическим комбинатом, значит, он досконально знает ситуацию с промышленными выбросами в атмосферу, и что ними надо делать. Но первый негативный сигнал прозвучал, когда министром экологии Дубровский назначил Ирину Гладкову — менеджера из «Русской медной компании»!», - рассказывает Василий Московец.

Протесты резко усилились: в 2015 году на митинги против строительства Томинского ГОКа выходили по несколько тысяч человек — для пассивного Челябинска цифры небывалые (некоторые, однако, поговаривают, что экология здесь стала получать политическую окраску, а активизацию выступлений связывают с подготовкой к выборам в региональное законодательное собрание). «Когда Дубровский пришел, страсти вокруг ТоГОКа уже вовсю кипели. Первое время народ связывал надежды с приходом нового губернатора, но последний поначалу долго молчал. Напряжение в обществе относительно ГОКа росло, и, видимо, молчать возможности не осталось. Пришлось вмешаться: Дубровский сделал озабоченное заявление и пообещал разобраться. С тех пор в области идет публичная игра «за экологию и население»», - объясняет Дмитрий Закарлюкин.

Летом 2015 года Борис Дубровский договорился с главой РМК Игорем Алтушкиным о проведении независимого экологического аудита проекта. Пока формировали задание на аудит и проводили конкурс (в итоге исполнителем стал Уральский горный университет), в ноябре того же года Росприроднадзор утвердил положительное решение экспертной комиссии по проекту строительства Томинского ГОКа. А в середине лета-2016 появились результаты аудита, во многом совпавшие с выводами экспертов-общественников. Главных рекомендаций две. Первая — отказаться от гидрометаллургического производства в Томино, так как сернокислотное выщелачивание негативно скажется на Шершневском водохранилище. Вторая — для захоронения переработанной породы использовать Коркинский разрез. Последнее, во-первых, позволит не возводить новое самостоятельное хвостохранилище при ГОКе, а, во-вторых, решит проблему тлеющих коркинских углей и, отчасти, челябинского смога. Однако такую возможность еще следует подтвердить изысканиями.

РМК согласилась изменить уже утвержденный надзорным ведомством проект. По различным оценкам, если возможность использования коркинского разреза подтвердится, то стоимость строительства ГОКа вырастет примерно на миллиард рублей. Тем не менее, движение «Стоп ГОК» намерено добиваться отмены строительства в любом случае.

Предельно допустить выбросы

В свете написанного самой актуальной и продуманной мерой, предлагаемой губернатором Дубровским, видится изменение механизма расчета квот на основе сводных томов ПДВ. «Это позволит определить вклад каждого объекта – неважно, автомобильная магистраль это или предприятие – в качество воздуха в конкретной точке города. И предъявлять требования к предприятиям именно с точки зрения качества воздуха в тех районах города, где живут люди. Мы не будем диктовать производствам технологические схемы и непрерывно контролировать их технологии (как говорят – контролировать «на конце трубы»). [А сейчас] получается так, что качество воздуха в городе плохое, а у производства на выходе из трубы все хорошо», — поясняет министр экологии Челябинской области Ирина Гладкова.

Даже антивластно настроенные экологи и общественные активисты признают, что мера здравая, и что принять ее следовало бы давно. О сводных расчетах Дубровский на Госсовете говорил не впервые: в том же федеральном плане мероприятий в Год экологии, утвержденном за полгода до заседания Госсовета, в качестве одного из мероприятий значится разработка и ведение в Челябинске системы сводных расчетов загрязнения воздуха. К тому же подобная система уже используется в нескольких крупных промышленных городах России: Казани, Оренбурге, Санкт-Петербурге — всего около десятка. Тем не менее, во-первых, субъекты федерации официально не наделены полномочиями ведения сводных расчетов, а во-вторых, влиять на установление квот выбросов для предприятий они тем более не в состоянии.

Эта мера — не панацея: на наш взгляд, более всего от введения предлагаемых мер выиграют крупные города, страдающие в большей степени от промышленных выбросов от многих источников, — такие, как Челябинск. Эта ситуация, как уже было указано, характерна не для всех. Хотя в формулировке предложения и значится, что сводный мониторинг будет учитывать выбросы как от стационарных источников (промышленность), так и от передвижных (транспорт), видится, что контролировать и снижать автомобильные выхлопы таким образом вряд ли удастся. А именно они в последние годы становятся главной головной болью крупных российских городов.

Во-вторых — предложение возродить институт Государственной экологической экспертизы. Многие челябинцы называют это предложение вынужденной реакцией: на массовые выступления против Томинского ГОКа, на разгорающиеся протесты против ферромарганцевого завода в Троицке, на недовольства строительством в Аше подъездных путей к месторождению марганцесодержащего известняка и т.д. Очевидно, что губернатор не хочет рисковать и ищет механизм, который бы давал гарантии и успокаивал население.

Однако, в-третьих, чтобы это все успешно заработало, необходимо разобраться с распределением полномочий в сфере экологического надзора. «На мой взгляд, самое главное, что должно быть сделано — и Дубровский это проговорил в выступлении на Госсовете — передача полномочий на региональный уровень. Потому что происходит так: скажем, есть предприятие-виновник смога в городе. Но наше министерство экологии туда попасть не может — их просто не пускают, потому что предприятие находится под федеральным надзором, региональный уровень им не указ. Население возмущается: мол, почему это Гладкова ничего не делает? А как она сделает, если у нее полномочий на это нет. Региональные министерства отвечают за твердые бытовые отходы, за выдачу разрешений на охоту, за особо охраняемые природные территории… Да, у них есть надзор за малыми предприятиями — но это, в основном, индивидуальные предприниматели. А весь крупный бизнес — под федеральным надзором. А бывают вообще удивительные ситуации-матрёшки: вредитель-регионал берет в аренду площадку на федеральном предприятии. Приезжают местные, хотят проверить — нет, вы не можете, так как это федеральная собственность. Приезжают федералы, проходят на территорию и тоже ничего сделать не могут, потому что арендатор под региональным надзором. И только когда они вместе договорятся и соберутся, а лучше еще и с прокуратурой приедут — тогда можно что-то сделать. Так что пока с полномочиями у нас просто дурдом», — разъясняет Виталий Безруков.

Иные опасаются негативных последствий концентрации полномочий на одном уровне: «Социальное напряжение сильно возросло, поэтому говорится, что данную проблему можно решить вот таким-то инструментом. И, вроде, народ успокаивается. А на самом деле в результате передачи полномочий появится больше лазеек для самих промышленников на областном уровне. Возникнет и возможность влиять на конкуренцию, если у губернатора появится монополия на раздачу квот», — беспокоится Дмитрий Закарлюкин. Однако до разработки конкретных механизмов распределения квот подобные опасения явно преждевременны.

Через месяц после заседания Госсовета 24 января 2017 года президент Владимир Путин утвердил перечень поручений по итогам мероприятия, их набралось 16. О разработке и утверждении «порядка выполнения сводных расчетов загрязнения атмосферного воздуха и их применения при нормировании выбросов вредных (загрязняющих) веществ» сказано уже во втором пункте документа; в нем же говорится и о формировании «предприятиями плана мероприятий по снижению выбросов вредных (загрязняющих) веществ в атмосферный воздух в период неблагоприятных метеорологических условий». Это - чистая победа Челябинска и губернатора Дубровского.

Сказано в поручениях и о государственной экологической экспертизе, но куда менее жестко и конкретно, чем было предложено в докладе: во-первых, ничего не говорится о возрождении экспертиз регионального уровня, во-вторых — разрешения планируется выписывать щадя интересы бизнеса («с учетом программ оснащения предприятий автоматическими и техническими средствами контроля выбросов, сбросов и концентрации загрязняющих веществ, а также предоставление предприятиям времени на разработку соответствующих проектов и закупку необходимого оборудования»).

А вот о перераспределении полномочий в сфере экологического надзора в поручениях президента не сказано ни слова — и это, к сожалению, очень ожидаемо. Однако в таком случае закономерен вопрос об действенности всех прочих нововведений. Как минимум в ситуации, в которой оказалась Челябинская область, да и иные промышленно ориентированные регионы страны.