«Платите хоть копейку за собранные раздельно отходы, и у вас не будет мусора на улицах!»

По данным исследования Nielsen за 2015 год, 61% потребителей в России готовы платить больше за продукцию компаний, ответственно относящихся к окружающей среде. Эта доля постоянно увеличивается, поэтому компании, особенно глобальные, стремятся соответствовать таким предпочтениям. Одну из амбициозных стратегий реализует, например, компания Unilever, чья разнообразная продукция (более 400 брендов!), наверное, присутствует в любой российской квартире. Причем собственные исследования Unilever доказали, что ставка на устойчивое развитие напрямую влияет на продажи: 54% потребителей в мире к покупке стимулирует наличие у того или иного бренда социальной миссии.

Собственный План устойчивого развития и повышения качества жизни Unilever реализует с 2010 года. С тех пор компания полностью перестала отправлять неопасные производственные отходы на свалки со 100% своих фабрик во всем мире, в том числе и в России. К 2025 году Unilever хочет добиться того, чтобы вся его пластиковая тара стала пригодной для вторичного использования, подлежала переработке или разлагалась в биосреде (при этом в компании признают, что биоразлагаемый пластик – это самообман). К 2030 году Unilever ставит целью полностью перейти на «CO2-позитивный» подход, и генерировать больше возобновляемой энергии, чем потреблять.

Опыт столь глобального игрока, задающего тон на множестве потребительских рынков во всем мире, интересен и полезен – в том числе, и тот опыт, что был наработан на российских фабриках Unilever. В эксклюзивном интервью «Кислород.ЛАЙФ» вице-президент по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям Unilever в России, Беларуси, Турции, Израиле, странах Ближнего Востока, Центральной Азии и Африки Ирина Бахтина рассказывает, как компания перестроила свою работу с отходами производства. Как в Unilever определяют расширенную ответственность производителя. И почему раздельный сбор мусора в России не станет изобретением велосипеда.

«За что мы боремся? За то, чтобы отходы не отдавать даром!»

- Ирина, компания Unilever – один из мировых лидеров в сфере ответственного производства и обращения с отходами. Почему эта цель была поставлена и чего вы смогли добиться в этом плане в России?

- Это одна из глобальных целей устойчивого развития и один из приоритетов в собственной стратегии устойчивого развития и повышения качества жизни Unilever. Выбросы СО2 на наших фабриках в пересчете на тонну выпускаемой продукции к настоящему моменту снижены на 43%, а количество используемой технологической воды – на 37%. Начиная с 2015 года, все производственные центры Unilever, в том числе и в России, отправляют 100% своих неопасных отходов на переработку или вторичное использование в других отраслях. Представляете, отходы нашего производства выкупают для своих нужд даже металлургические предприятия!

И это вовсе не дань моде – в какой-то мере законодателями этой моды мы сами и выступали восемь лет тому назад. Устойчивое развитие несет очевидную пользу для бизнеса. Международные бренды с социально значимой миссией (а таких в нашем портфеле уже 18) растут на 50% быстрее всего остального бизнеса, а корпоративный бренд Unilever пользуется большим доверием и уважением у молодежи и лидеров общественного мнения.

Мы видим, что в России движение к «зеленой» экономике мало-помалу набирает обороты. Вступивший в силу в прошлом году закон об отходах производства и потребления мы считаем одним из самых прогрессивных, поскольку четко сформулированные цели в нем сочетаются с несколькими альтернативными путями их достижения – что редкость для федерального законодательства. Наша задача – реализовать расширенную ответственность производителя в полном объеме: наладить систему раздельного сбора отходов потребления нашей продукции (главным образом, упаковки) и передавать их тем, кто сможет использовать такие отходы в дальнейшем в качестве сырья. Для нас важно, чтобы процесс работал не на бумаге, чтобы все этапы сбора и утилизации можно было аудировать.

- Компания Unilever – это международный гигант. Такие проблемы у нее только в России? За границей уже все отлажено?

- Не везде. Но у нас есть возможность сравнивать и видеть, что, когда переработка отходов как отрасль встроена в экономику, тогда эти вопросы не возникают. За что мы боремся? За то, чтобы отходы не отдавать даром и не приплачивать за это «счастье» самим. Об этом нюансе все почему-то предпочитают умалчивать, но я, если честно, не понимаю, в чем проблема? Переработчики жалуются, что их мощности недозагружены. А чего жаловаться и сидеть на месте? Объявите пусть самую минимальную цену скупки интересующего вас «сырья» (той же пластиковой бутылки заданных параметров), и получите армию желающих отсортировывать и сдавать его на переработку! Известно же, что никто ни в одной отрасли реального сектора не получает сырье бесплатно. Так почему переработчики вторсырья должны быть исключением из правила?

- Проект Unilever «Ноль промышленных отходов на захоронение» стартовал в 2008 году. Как вы выстраивали его архитектуру?

- Прежде всего, мы начали с категории неопасных отходов (опасные надо обеззараживать). На глобальном уровне было принято решение, что мы больше не станем отправлять отходы производства на свалки. На момент начала проекта 240 фабрик компании в 67 странах генерировали до 140 тыс. тонн неопасных отходов ежегодно. В том числе на шесть заводов на территории России приходилось более 6,7 тыс. тонн. И эти объемы постоянно росли, поскольку Unilever активно покупал новые бизнесы, расширял собственные производственные мощности. В 2012 году, например, когда мы запускали проект в России, завершилась сделка по покупке концерна «Калина». И наши локальные планы срочно пришлось пересматривать, а схемы – перенастраивать, потому что на предприятии в Екатеринбурге такими вопросами вообще никогда не занимались.

Формально принцип «ноль отходов на захоронение» удалось внедрить на всех производствах компании с 1 января 2015 года. Но, например, чаеразвесочной фабрике в Санкт-Петербурге удалось это сделать на два года раньше. Сегодня это уникальная «зеленая» фабрика, и, без всякого сомнения, ее можно назвать практически «чистым» производством и с точки зрения энергоэффективности, углеродного следа, и с точки зрения обращения с отходами производства.

«Анализ всей технологической цепочки – важная стадия, она позволяет снизить генерацию того или иного отхода»

- Может, глупо вопрос прозвучит, но что за отходы то генерировала обычная чаеразвесочная фабрика?

- Чай, фильтр-бумага, фольга, чайная пыль. Ее, кстати, у нас собирают для того, чтобы продавать производителям тротуарной плитки. Фильтр-бумага – тоже отход специфический; к нам приходит лист и из него вырезают пакетики. Вот для чая «Беседа», например, они круглые. Все, что остается после обработки, например, остатки от перфорации упаковки, идет на переработку.

Вопрос совсем не глупый – на старте проекта нам самим предстояло на него ответить, проанализировать структуру и объемы отходов всех производств, складских и офисных подразделений компании. Мы быстро поняли, что успехи проекта чаеразвесочной фабрики могут быть спроецированы на другие производства лишь частично, поскольку у каждой фабрики в зависимости от специфики формируются свои виды отходов, требовавшие индивидуального решения. В Екатеринбурге, например, это отбракованные алюминиевые тубы, фольга. В Омске и Туле – отходы вафельного производства, пищевые обрезки, крошки, картон. Повсеместно в «дерево» отходов попали пластик, пленка, деревянные поддоны, металл и твердые бытовые отходы.

- То есть вы, можно сказать, просканировали насквозь свои производства. Какой-то вид отходов оказался, что называется, тяжелым?

- Да, на нашей тульской фабрике мороженого локальным (собственным) очистным сооружениям приходится иметь дело со специфическим видом отходов – флотопеной, представляющей собой соединение пузырьков газа, жидкости, частиц жира и загрязнений. На долю этого вида отходов приходится 50% в общей структуре отходов со всех производственных центров Unilever в России (по объему). Флотопену крайне тяжело утилизировать.

Интересно, что в советское время отходы пищевых производств, как правило, направлялись в централизованную канализацию. И только сейчас, с внесением изменений в федеральное законодательство о водоснабжении и водоотведении, остро встал вопрос о необходимости строительства собственных очистных сооружений на каждом производственном предприятии, генерирующем определенный объем сточных вод. В Туле мы строили фабрику с нуля, все делали по новым технологиям. Собственные очистные сооружения там были предусмотрены в конструкции и вместе с фабрикой введены в эксплуатацию.

- Итак, «дерево» отходов вы сделали. Что дальше?

- Дальше нужно было организовать раздельный сбор (сортировку) всех этих отходов. Это было несложно, на большинстве наших российских фабрик такие процессы уже были организованы. Следующий большой этап – выбор способа обращения с отходами. Выбор и разнообразие этих способов различались в зависимости от возможностей региона, в котором находилось производство. Выяснилось, что в Санкт-Петербурге и Ленобласти, к примеру, мощная, хорошо развитая индустриальная инфраструктура никак не обеспечена инфраструктурой переработки отходов. С чаеразвесочной фабрики в первый год реализации принципа «ноль отходов» с огромным трудом удалось пристроить на территории Ленобласти всего один вид отходов; все остальное пришлось вывозить за пределы региона. А это всегда – дополнительные издержки.

Ключевым инструментом рабочей группы проекта стала матрица отходов, разработанная с учетом подхода 5R – Reject, Reduce, Reuse, Recycle, Recover (Отказ, сокращение, вторичное использование, переработка, восстановление). В мире, кстати, чаще используется подход 3R, мы добавили к нему такие ключевые стадии, как Reject и Reuse. Мы уверены, что на старте нужно хорошенько подумать, а насколько вообще рационально выстроен тот или иной этап производственного процесса. Такой анализ всей технологической цепочки – критично важная стадия, она позволяет снизить генерацию того или иного отхода. Например, мы поняли, что у нас образуется много обрезков картона, под 100 кг в год. С чего вдруг? Что надо сделать, чтобы этого не было? Мы сумели так перенастроить технологию, чтобы снизить отход этого материала в 10 раз.

Или, например, если маркетолог предлагает сделать упаковку из ламинированного картона, который сложно и весьма затратно потом будет переработать (проблематично снять ламинацию), а мы понимаем, что рядом нет мощностей для переработки и придется такой материал куда-то вывозить, то лучше на старте исключить эти дополнительные затраты. Тем самым мы ликвидируем будущий отход на самом старте.

- Наверное, это ваше ноу-хау…

- Не думаю, что ноу-хау, но это было логично. И мы с этого начали. Далее нужно было определить, что пойдет на переработку, а что – на утилизацию. От этого зависел выбор поставщиков услуг. Если мы находили поставщика, которому нужно сырье для переработки (как тем же металлургам), то шли по этому пути. Во втором случае – отдавали на выработку тепловой энергии (сжигание) или другой способ утилизации. То есть мы выбирали между индустрией, которая будет рассматривать наши отходы как вторсырье, или предприятием, которое переработает его в сырье и только затем отдаст другой индустрии.

- Удалось ли какие-то собственные отходы использовать повторно внутри самой компании?

- В структуре Unilever нет собственной переработки и сжигания. Вторичное использование у нас очень ограниченное. Например, остается бутылка из-под бракованного шампуня. Содержимое вылили, но бутылку надо мыть – значит, мы получим большой расход воды. Вторично мы этот шампунь залить тоже не сможем из-за микробиологии. Я знаю, Reuse хорошо используется в табачном производстве. Скорее всего, это можно применять и с пакетированным чаем. Бракованная упаковка не может использоваться вторично, но сам чайный лист, чайный купаж – почему нет? Деревянные и пластиковые поддоны можно использовать вторично, и мы это делаем.

На переработку идут отходы картона, пластика, металлолом, фильтр-пакеты. Вафельные отходы мы отдаем на корма для животных в аграрном секторе. Другие пищевые отходы и органика идут в компостирование. Загрязненную упаковку у нас забирают цементные заводы – сжигают с целью выработки тепловой энергии.

Только флотопену мы, по сути, перерабатываем сами: направляем на собственные очистные сооружения, где она проходит несколько этапов переработки, включая анаэробное сбраживание, на выходе получаются вода и твердая жировая фракция, которая, опять-таки, направляется на дальнейшую утилизацию (сжигание).

«Биоразлагаемая упаковка только способствует еще большему захламлению»

- Проект Unilever «Ноль неопасных промышленных отходов на захоронение» был дважды признан Ассоциацией менеджеров «Лучшим проектом в области экологической эффективности» в рамках премии People Investor – в 2013 году и в 2015 году. Во сколько он обошелся компании?

- В год реализации – порядка 24 млн рублей, в основном на обезвреживание, транспортировку, а также организацию системы раздельного сбора. Большая часть этой суммы тогда пошла в Екатеринбург. На косметическом производстве «Калины», как я уже говорила, никто не занимался рациональным обращением с отходами до прихода Unilever. Пришлось с нуля выстраивать все схемы. Причем из-за того, что в Свердловской области не было переработки и утилизации, мы первое время возили все наши раздельно собранные отходы с «Калины» в другие регионы России.

И, тем не менее, с проектом «Ноль отходов на захоронение», с отказом от свалок компания получает положительный экономический эффект. Прежде всего, за счет того, что преобладающая часть таких отходов направляется на переработку не безвозмездно. Например, прибыль от реализации отходов в тульском и петербургском производственном кластерах Unilever в 2015 году превысила расходы на утилизацию (такие статьи, как обезвреживание, транспортировка и организация системы раздельного сбора отходов). Более того, сокращая количество промышленных отходов, мы повышаем эффективность собственной работы, достигаем определенной экономии затрат, что благоприятно сказывается на увеличении нашей прибыли.

- С производственными отходами все ясно. А как быть с отходами потребления, с тоннами использованной упаковки, загрязняющей окружающую среду?

- В первую очередь, та упаковка, которую мы используем, должна быть полностью перерабатываемой (Recycle). Раньше ставку делали, главным образом, на биоразлагаемую упаковку. Но, к счастью, всем быстро стало ясно, что это только способствует еще большему захламлению. Поэтому – полностью перерабатываемая упаковка. Это значит: меньше сложной, композитной упаковки. Такая упаковка весьма актуальна для пищевой и косметической продукции. Там бумага, фольга, дополнительные слои, чтобы сохранить продукт, безопасную микробиологию на весь срок его жизни.

Ответственность производителя в этой сфере – найти такой материал, который позволит сохранить свойства продукта и который проще будет потом переработать. Это пока наша мечта, наша стратегическая задача: к 2025 году создать несколько видов прогрессивной пластиковой упаковки. Что меня радует – недавно в нашем подразделении в Индонезии сотворили настоящий прорыв. Там, знаете, какая беда? Саше – маленькие пакетики из многослойного пластика, в которых дозированно продают шампуни и другие косметические средства. Они одноразовые, и их просто выбрасывают. Так вот, наши специалисты внедрили технологию CreaSolve ®, при которой удастся это грязный пластик после использования переработать в такой же формат саше.

- Что вы в целом думаете про раздельный сбор мусора в России?

- То, что он необходим, нет смысла даже обсуждать. Но необязательно сразу начинать с трех-четырех баков для разных видов отходов. Хватит и двух – для перерабатываемых отходов и всего остального. Так делают, например, в Великобритании. Минприроды России недавно подготовило законопроект о льготах по оплате жилищно-коммунальных услуг для тех, кто сам сортирует мусор. Двумя руками ЗА! Платите хоть копейку за собранные раздельно отходы, и у вас не будет мусора на улицах. Верните в этот процесс экономику, и не надо будет благотворительности, рынок все наладит.

Тем более, мы не изобретаем велосипед, в советское время все это прекрасно работало. Стекло, пластик, бумага, металл – хотя бы на такие виды отходов поставьте пункты сбора, и люди начнут возвращать ценное сырье в экономику. От этого все выиграют – и государство, и бизнес. Мы как компания готовы вносить свой вклад в этот процесс через саморегулируемые организации. Такие, которые ответственно, под аудит, этим будут заниматься.

- Насколько вообще законы в России дружелюбны к экологическим инициативам компаний?

- Если вы о каких-то поощрениях и послаблениях с точки зрения регулятора для таких «зеленых» фабрик, как наши, например, то, увы, меньше проверок и контроля нам никто не гарантирует. Более того, за неизбежные сбои в работе собственных очистных сооружений мы получаем по полной – и от местного сообщества, и от органов прокуратуры. Так что тем, кто продолжает сливать свои отходы в централизованную канализацию или даже мимо нее, в каком-то смысле спокойнее (Надеюсь, только пока!) Но это не должно нас останавливать, и мы продолжим добиваться, чтобы компании, серьезно инвестирующие в экологические технологии и продукты, отвечающие передовым стандартам заботы о здоровье и окружающей среде, имели преференции на рынке – в том числе, и для госзакупок. Не должны мы с вами своим кошельком голосовать за тех, кто тянет экономику назад.