27 августа 2019

Что рекомендует СПЧ для охраны и спасения Байкала?

Рекомендации СПЧ, разработанные по итогам миссии в Иркутской области, выглядят заведомо невыполнимыми. Совет утонул в деталях, стараясь угодить всем защитникам озера – и в итоге выдал громоздкий документ, который будет интересен лишь будущим историкам.
Поделиться в социальных сетях

На одной волне с ЮНЕСКО

Итоги 29 выездного заседания Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), проведенного 25-28 февраля 2019 года в Иркутской области, подвели и обнародовали только на прошлой неделе, 20 августа. В огромном документе, обобщающем результаты приемов граждан, встреч с представителями органов власти и общественности, круглых столов и, конечно, поездок на Байкал, остров Ольхон и промплощадку БЦБК, собрано так много информации и выдано такое разнообразие рекомендаций, что хоть как-то проанализировать этот труд смогут лишь избранные. 

Хотя Байкал упоминается в рекомендациях СПЧ едва ли не с первых строк, посвященная ему глава стоит в тексте документа лишь третьей и начинается с глобального – рекомендаций Комитета Всемирного наследия ЮНЕСКО. Ежегодная резолюция 43-й сессии, состоявшейся в июне-июле 2019 года в Баку, в отношении Байкала повторяла уже традиционные тревоги и пожелания: размножение водорослей (о проблеме известно с 2012 года), регулирование уровня воды, сокращение водоохраной зоны Байкала, строительство ГЭС в Монголии и т.д. Но, в отличие от предыдущих резолюций ЮНЕСКО, в свежей неожиданно появилась весьма жесткая рекомендация правительству РФ – уже до 1 декабря текущего года предоставить результаты сразу двух исследований: оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС) существующих правил использования водных ресурсов Байкала и управления ими, а также вариантов будущего использования площадки БЦБК. В СПЧ считают, что «методически» как минимум первая задача «лучше всего решается путем проведения стратегической экологической оценки управления водными ресурсами бассейна озера Байкал». 

«Отказ России проводить ОВОС в соответствии с рекомендациями Международного союза охраны природы, направленный в начале 2018 года в Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО, может быть охарактеризован как грубое нарушение Конвенции об охране Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО», - пригрозили в СПЧ. Формулировки в этой части документа явно инспирированы экологическими радикалами. Так, например, последнее из «временных» постановлений правительства РФ – документ под №1667, который до 2021 года разрешает регулятору (Росводресурсам) в период малой водности срабатывать уровень Байкала до 455,54 метров ТО, а в годы «большой воды» - форсировать до 457,85 метров ТО (как, собственно, и было запроектировано еще при строительстве Иркутской ГЭС), в СПЧ посчитали «примером ослабления природоохранных нормативов».

Совершенно не задавшись вопросом, а как, собственно, влияет на сохранение Байкала печально известное постановление правительства №234 от 2001 года, которое зажало призму регулирования уровнем озера между отметками 456 и 457 метров ТО. В то время как и в естественных, и в зарегулированных режимах Байкал мог колебаться в диапазоне свыше двух метров! Да и вообще, научных исследований по влиянию уровенного режима на экосистему озера, с количественными оценками и результатами фактического мониторинга, до сих пор не проводилось. Главенствует лишь аксиома, которую по странной причине взял на вооружение и КВН ЮНЕСКО, что «метровый диапазон» – это безусловно благо; но с точки зрения науки вера в это благо равноценна религиозным воззрениям. 

При этом в резолюции СПЧ признается, что «возможное окончание маловодной фазы и начало многоводья только усугубляет проблемы» (в этом плане правозащитники солидарны с учеными). «Исторически наибольший экологический и социальный ущерб регулирования уровня озера гидроэнергетиками был нанесен именно во время многоводья, когда неестественно часто заливались и размывались низкие берега и острова на Байкале, провоцируя большое дополнительное поступление питательных веществ, провоцирующих эвтрофикацию озера», - зачем то пишет СПЧ. Действительно, в годы СССР и «лихие 1990-е» регулировали Байкал именно энергетики. Но после создания в 2004 году Росводресурсов они не только потеряли это право, но и оказались чуть ли не последними в очереди из самых разных водопользователей: от городских водоканалов до речных перевозчиков. Оценивая же ущербы от регулирования уровнем, якобы нанесенные в многоводные годы, стоит опять же напомнить – научных исследований по этому поводу просто нет.

Кстати, тот факт, что эвтрофикация прибрежной зоны Байкала стала проблемой лишь в последние семь лет (и это были маловодные годы), и что максимальное количество питательных для водорослей веществ поступает со стоком рек, а не смывов с берегов, СПЧ в своей резолюции оставил без внимания. Проще, конечно, во всем обвинить ГЭС. «Сегодня эти риски [регулирования уровня озера гидроэнергетиками] многократно усугублены незаконной застройкой пойм в Иркутске, что ограничивает возможности безопасного пропуска паводковых вод через плотину ГЭС, несмотря на то, что это предусмотрено ее проектом. Для срочной адаптации режимов эксплуатации ГЭС к требованиям охраны Байкала и климатическим рискам необходимо провести всестороннюю оценку, которую и требует решение Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО», - указано в резолюции СПЧ.

Посвятив еще пару абзацев вроде бы свернутым планам Монголии по строительству ГЭС в бассейне Селенги, и упомянув, что практической деятельности созданного в Минприроды РФ Департамента государственной политики и регулирования в области ООПТ и БПТ до сих пор не было заметно, СПЧ указал, что если в ежегодном отчете от России в ЮНЕСКО (его сдают в декабре) «не будет отражено исправление ситуации, существует риск перевода Байкала в Список «Наследие в опасности», что потребует от нашей страны разработки и согласования с Комитетом срочного плана действий по решению выявленных проблем».

«Для срочной адаптации режимов эксплуатации Иркутской ГЭС к требованиям охраны Байкала и климатическим рискам необходимо провести всестороннюю оценку, которую и требует решение Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО».

Чтобы России не опозорится, правительству РФ (Минприроды, Минэнерго и МИД), по мнению правозащитников, нужно уже в этом году согласовать с Монголией и ЮНЕСКО план-график проведения «стратегической экологической оценки развития энергетики, программ управления водными ресурсами и охраны экосистем озера Байкал и его бассейна, обеспечив участие в ее планировании и осуществлении российских и международных природоохранных организаций и научных учреждений». В том, что такая титаническая по объему работа, да еще и с участием МИДа, может быть выполнена буквально за два-три оставшихся месяца, верится с большим трудом. И вряд ли в СПЧ не понимают, что ставят изначально выполнимые сроки. 

Одновременно Минприроды РФ и подконтрольным ему Росводресурсам при разработке новых Правил использования водных ресурсов Иркутского водохранилища (озера Байкал) и Ангарского каскада рекомендовано «обеспечить прохождение государственной экологической экспертизы проектов указанных документов». Как будто кто-то предполагал, что это можно будет сделать по-тихому, без госэкспертизы? Интересно, представляют ли себе члены СПЧ масштаб предстоящей работы, количество вовлеченных в нее ученых, чиновников и представителей самых разных федеральных и региональных структур? Вероятно, нет. Новые ПИВР пытались за последние годы разработать неоднократно, и не только для водохранилищ Ангарского каскада. Но дело не задалось, и для Иркутского водохранилища до сих пор остаются действующими правила еще 1988 года. 

Наконец, правительству Иркутской области во избежание роста рисков, сопряженных с многоводьем, рекомендовано «строго пресечь незаконное строительство в пойме р. Ангара, провести инвентаризацию зданий и сооружений, подлежащих затоплению». Тут рекомендации, во-первых, запоздали на пару-тройку десятилетий. А, во-вторых, адресованы не тем, кому нужно. Земли в пойме, которые имеет смысл застраивать, принадлежат муниципальным образованиям, и именно администрациям Иркутска, Иркутского, Ангарского, Усольского и следующих вниз по течению Ангары районов. Провести инвентаризацию никогда не лишне, но можно заранее сказать, что ни одно здание, даже построенное прямо на урезе воды, не удастся снести без судебных разбирательств. Не проще ли было адресовать этот пункт сразу Байкальской межрегиональной природоохранной прокуратуре? Кстати, по крайней мере, для города Иркутска карта затопления на случай паводка составлена уже давно – пять лет назад Институт систем энергетики им. Мелентьева СО РАН провел эту работу и передал ее результаты местным властям.

Минприроды РФ при разработке новых Правил использования водных ресурсов Иркутского водохранилища (озера Байкал) и Ангарского каскада рекомендовано «обеспечить прохождение государственной экологической экспертизы проектов указанных документов».
Ликбез №16: Что такое санитарные попуски через плотину?
Ликбез №16: Что такое санитарные попуски через плотину?

В дискуссиях о регулировании уровня Байкала часто упоминается санитарный попуск. Экологи убеждают массы: именно невозможность его снижения является причиной того, что в условиях маловодья уровень Байкала якобы и опустился ниже «разрешенной» отметки. Похоже, многие общественники слабо понимают, зачем нужен этот самый санитарный попуск и почему его действительно нельзя взять и сократить в одночасье. Объясняем на примере санитарного попуска Иркутского гидроузла.

Ликбез №3: Властелины затворов
Ликбез №3: Властелины затворов

Автор книги «История гидроэнергетики России» Иван Слива специально для «Кислород.ЛАЙФ» на пальцах объясняет, кто и как регулирует режимы работы водохранилищ в России. Спойлер – это не владельцы ГЭС.

Против Цыденова

Есть и хорошие новости: СПЧ в резолюции высказался категорически против изменения нормативов предельно допустимых воздействий на экологическую систему Байкал, утвержденных приказом Минприроды №63. Правда, в этом случае Совет всего лишь присоединился к мнению части ученых, в том числе директора Лимнологического института СО РАН Андрея Федотова и научного руководителя Иркутского научного центра СО РАН академика Игоря Бычкова. Но вступил в противоречие с мнением другой научной группы – из Бурятии, которую, к тому же, поддерживает глава республики Алексей Цыденов. Означает ли выступление СПЧ на стороне одной из групп ее усиление, пока сказать трудно, но формулировки использованы жесткие: «…существующие противоречия в научных оценках ситуации на Байкале должны разрешаться в пользу принятия наиболее жесткого из возможных решений по ограничению воздействия человека. При принятии управленческих решений должна приниматься во внимание не оптимистическая, а пессимистическая оценка возможных последствий».

В этой связи Совет считает необходимым провести в течение 2019-2020 годов «дополнительные работы по поиску и внедрению наилучших технологий очистки стоков, применяемых в развитых странах. В мире накоплен огромный опыт обращения со сточными водами, в том числе и не связанный с сооружением традиционных очистных установок, которые, как показывают ученые, не обеспечивают требуемое для Байкала качество стоков. Представляется необходимым внимательно изучить этот опыт и реализовать в байкальском регионе наиболее безопасные из них, имея при этом в виде главной цели полное прекращение сброса в Байкал стоков, которые по качеству ниже, чем качество воды в озере». 

Интересно, что СПЧ выступил против позиции Алексея Цыденова и в пункте о границах Центральной экологической зоны – по мнению членов Совета, глава Бурятии, поддержавший предложения по пересмотру ЦЭЗ, призывает таким образом к нарушению международных обязательств России! 

Но вот в пункте о санитарных рубках на Байкальской природной территории СПЧ откровенно утонул в противоречиях российского законодательства. Из-за чего рекомендации правительству РФ начинаются не с ожидаемых слов «разрешить рубки» или «запретить рубки» (в тексте есть тезисы в пользу обоих пунктов), а с предложения разработать законопроект, разрешающий собственникам зданий в ЦЭЗ покупать земельные участки под зданиями без торгов. Если вы сейчас удивились, то не останавливайтесь – в рекомендациях вообще ничего не сказано про санитарные рубки. К чему тогда был весь посвященный им раздел? 

Впрочем, с одним из тезисов СПЧ можно согласиться на все 100%: «Развитие ситуации, при котором правовая охрана озера Байкал будет систематически снижаться, абсолютно недопустимо. В то же время следует согласиться с Байкальской межрегиональной природоохранной прокуратурой в том, что нынешняя система запретов и ограничений, действующая в ЦЭЗ БПТ, иногда создает неоправданно высокие сложности для жителей этой территории».

СПЧ выступил против позиции Алексея Цыденова по изменению границ ЦЭЗ БПТ – глава Бурятии, поддержавший предложения по пересмотру ЦЭЗ, призывает таким образом к нарушению международных обязательств России!
Запретить сбросы
Запретить сбросы

«Кислород.ЛАЙФ» изучил предложения об изменениях приказа №63 Минприроды РФ, регулирующего сброс стоков в Байкал, подготовленные Научным советом СО РАН по охране озера. Ученые уверены, что сбросы в сам Байкал нужно не чистить, а прекратить полностью.

Запретить порошки, ввести ренту
Запретить порошки, ввести ренту

Резолюция Научного совета СО РАН по проблемам Байкала: пересмотреть нормативы приказ №63, запретить фосфат-содержащую химию и разработать механизмы компенсации экономических потерь, возникающих при ограничении хозяйственной деятельности на берегах озера.

«Ты зачем приезжал, СПЧ?»

Странности документа можно было бы перечислять еще долго. Так, в главе, посвященной развитию туризма, серьезные и крайне тревожные факты деградации прибрежных территорий базируются не на научных исследованиях институтов СО РАН, а на частных наблюдениях одного человека. Сведения о сокращении поголовья рыбы даны со ссылкой на неких безымянных рыбаков. Странным выглядит и предложение создать Байкальскую туристическую полицию! Как будто присутствие полицейских не увеличит нагрузку на экосистему Прибайкалья. 

В пунктах, посвященных «иным» источникам загрязнения Байкала, СПЧ также не сказали ничего такого, о чем бы «Кислород.ЛАЙФ» не сообщал ранее – сточные воды, завод в Култуке, сбор подсланевых вод с судов и отходы БЦБК. По поводу последнего есть заявление, что СПЧ «неоднократно ставил вопрос о необходимости закрытия этого предприятия». Однако нам почему-то удалось найти на сайте СПЧ всего одно упоминание всего об одном предложении – оно было передано тогда еще президенту РФ Дмитрию Медведеву в марте 2012 года. Ровно через год комбинат, давно уже недееспособный, был окончательно закрыт, и случилось это явно не по просьбе СПЧ, а в силу объективных обстоятельств. Любопытно, что СПЧ в своих рекомендациях хоть и признает неэффективность многолетних усилий по ликвидации отходов комбината, предлагает не отнимать у правительства Иркутской области полномочия по этому вопросу, а даже напротив – передать промплощадку БЦБК в собственность региона. 

Судя по публикациям в СМИ, документ целиком практически никто не прочитал – каждому из заинтересованных чиновников, общественников или журналистов хватило того, что относилось к его теме. Выхваченные из контекста две-три фразы из рекомендаций некоторое время звучали в СМИ как сенсационные сообщения: «СПЧ: Байкал может попасть в список «Наследие в опасности»; «СПЧ: Минприроды России разработало законопроект, реально угрожающий Байкалу» или «СПЧ озаботился радиационной безопасностью на АЭХК». 

Все это, на самом деле, не очень увлекательно. К тому же большинство упомянутых в этих публикациях структур вообще не отреагировали на заявления Совета – Минприроды России, например, молчит как партизан. Губернатор Иркутской области Сергей Левченко ответил только на обвинение в том, что его правительство искажает информацию о площадях лесных пожаров. На сайте Ангарского электролизно-химического комбината появился комментарий генерального директора Александра Дудина, который по пунктам отверг все опасения СПЧ. 

Удивительно, но даже общественники, ведущие многолетнюю войну с местными властями и приветствующие любую критику в их адрес из «федерального центра», тоже остались недовольны. Многих не устроило отсутствие в резолюции СПЧ их личного мнения, переданного Совету в той или иной форме. Кому-то не понравилась «излишняя жестокость» формулировок, другим, напротив, чрезмерная расплывчатость. Известная иркутская активистка Любовь Аликина аккумулировала общее недовольство рублеными фразами: «СПЧ, вы, права человека или позицию власти защищаете? Тогда зачем приезжали? Зачем тогда этот ваш доклад? Не согласна с таким отчетом, мягкий он и не конструктивный». 

Не разделяя критическую оценку рекомендаций в целом, нельзя не согласиться с критиками СПЧ в частностях. Прежде всего, правозащитникам стоило бы адекватно оценивать реальность и понимать, что рекомендации у них получились слишком громоздкими и противоречащими порой не только самим себе, но и здравому смыслу. Проставленные сроки делают многие рекомендации неисполнимыми – ну как можно требовать, к примеру, провести уже в 2019 году инвентаризацию пойменных территорий, если средства на это попросту не заложены ни в какие бюджеты?

Гораздо более эффективной стала бы проработка со стороны СПЧ как весьма специфического органа стратегически важных для охраны Байкала направлений, в рамках которых уже можно было бы заниматься частностями. В итоге же все мы получили лишь очень большой и неудобоваримый документ, фиксирующий положение дел в конкретном регионе в конкретный момент времени. Интересно это все окажется, пожалуй, лишь будущим историкам.

Гораздо более эффективной стала бы проработка со стороны СПЧ стратегически важных для охраны Байкала направлений, в рамках которых уже можно было бы заниматься частностями.
«Регулятор боится возвращения на Байкал маловодья»
«Регулятор боится возвращения на Байкал маловодья»

Заведующий лабораторией ИСЭМ СО РАН Вячеслав Никитин в интервью «Кислород.ЛАЙФ» оценил прошедший зимний сезон. И рассказал о грядущих рисках для всей Ангаро-Енисейской водохозяйственной системы. Главный из них – возможный возврат с 2021 года действия постановления №234, зажавшего Байкал в метровом диапазоне.

«Нарушения санитарных норм – это гораздо хуже спирогиры»
«Нарушения санитарных норм – это гораздо хуже спирогиры»

Биолог Олеся Ильина: Очистные сооружения на Байкале – не «убитые», их стоки в основном соответствуют санитарным нормам. Но для сброса в озеро нужна тонкая доочистка – и это не космические технологии, а вполне реальные решения, которые, однако, никто до сих пор и не пытался здесь внедрять.

Константин Зверев Независимый журналист
Если вам понравилась статья, поддержите проект