25 октября 2017

Куда уходит уголь?

Если и отказываться от угля в энергетике России, то делать это нужно в первой ценовой зоне ОРЭМ – там давно сложились рыночные предпосылки для таких решений. Но принять их мешают социальные и политические факторы. Остается уповать на невидимую руку рынка и радоваться хотя бы тому, что спецтарифов для угольной генерации в России вводить не собираются. Тему по просьбе «Кислород.ЛАЙФ» комментируют аналитики VYGON Consulting, Агентства энергетического  анализа и ИК «ФИНАМ».
Поделиться в социальных сетях

Регуляторы выступили против инициативы «Газпром энергохолдинга» (ГЭС) ввести надбавку к тарифу для угольных электростанций, расположенных в европейской части РФ и на Урале. Об этом сообщила газета «Коммерсант». Решение в некотором смысле уникально: ведь в последнее время идеи о различных надбавках к рыночным тарифам сыплются как из рога изобилия. Так, на прошлой неделе стало известно, что за новую генерацию на Чукотке могут заплатить потребители из соседней Сибири. Ранее обсуждались различные нерыночные дотации для Крыма, Калининградского анклава и, естественно, Дальнего Востока.

Возможно, именно такая страсть к ручному управлению рынком энергетики побудила ГЭХ обратиться в Минэнерго РФ с предложением о введении спецнадбавки к цене на мощность для угольной генерации. Об этом 12 октября сообщила газета «Ведомости»; по ее же данным, замминистра энергетики Вячеслав Кравченко поручил профильным ведомствам сформировать позицию по предложению ГЭХ до 17 октября. Итоговый отказ от субсидирования угольной энергетики за счет игроков первой ценовой зоны ОРЭМ не может не радовать.

По данным НП «Совет рынка», оптовый рынок электроэнергии и мощности функционирует на территории регионов, объединенных в ценовые зоны. В первую ценовую зону входят территории Центрального, Северо-Западного, Южного, Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского федеральных округов, во вторую – Сибирского федерального округа. Остальные регионы отнесены к неценовым зонам. В основе генерации в ОЭС Центра, в основном, тепловые и атомные станции; в ОЭС Урала доминируют ТЭС. При этом в структуре выработки электроэнергии в целом по России доля тепловой генерации составляет более 64%, в структуре установленной мощности станций ЕЭС – более 67%. Однако в ТОП-10 крупнейших ТЭС страны только две станции работают на угле – Рефтинская и Рязанская; в основном же тепловая энергетика в России – газовая. Именно поэтому на уголь в топливном балансе энергетики РФ приходится всего 14%. Но эта «средняя температура по больнице» дает российским чиновникам право заявлять о том, что энергобаланс России чуть ли не самый «зеленый» в мире.

«Несмотря на более высокий по сравнению с газом вклад в загрязнение воздуха и эмиссию парниковых газов, уголь продолжает занимать 40%в мировом балансе выработки энергии и тепла. Ряд стран, включая даже крупные газовые экспортеры (такие как Оман, ОАЭ, Иран), активно расширяют использование угля в энергетике, преследуя прежде всего цели диверсификации энергобаланса и экономики, - напоминает консультант VYGON Consulting Николай Посыпанко. – Энергетическая стратегия России также не предполагает отказа от внутреннего потребления угля в обозримом будущем. Напротив, правительство РФ поддерживает принятие решений о строительстве новых угольных ТЭС, например, на Дальнем Востоке и в Калининградском анклаве».

Уголь в проигрыше

В то же время всем давно очевидно, что угольные ТЭС в европейской части России и на Урале априори проигрывают в конкуренции с газовыми. Прежде всего, за счет повышенных затрат на доставку угля: так, расходы ОГК-2 (основной генерирующий актив ГЭХ) на железнодорожную перевозку этого вида топлива составляют более 65% в его стоимости. «У угольных станций выше транспортные расходы на доставку топлива, нужна инфраструктура для его хранения. Сжигание угля требует организации системы обращения с отходами, что увеличивает затраты энергетиков. Ужесточение экологических требований заставляет угольные электростанции тратить значительные средства, что сказывается на их экономическом состоянии. Наконец, в Европейской части страны активнее развиваются возобновляемые источники энергии, потребители создают собственные генерирующие мощности, эти процессы также сказываются на традиционной генерации», - говорит Ярослав Кабаков, заместитель генерального директора ИК «ФИНАМ».

«Если вычесть проекты, построенные в рамках ДПМ, то станции получают плату за мощность по цене КОМ, которая в европейской части России в целом соответствует постоянным издержкам доминирующей здесь (90%) газовой генерации, но не всегда способна покрывать операционные затраты угольной генерации», - добавляет Николай Посыпанко. Он приводит пример: сегодня цена КОМ в первой ценовой зоне составляет около 118 тыс. рублей за МВт в месяц. Для сравнения: в расчет цены на мощность для строящейся в Калининградской области угольной Приморской ТЭС (195 МВт), помимо возврата капитальных вложений с учетом нормы доходности, включены операционные затраты, установленные постановлением правительства РФ в размере более 300 тыс. рублей за МВт в месяц (в ценах 2017 года).

«Учитывая технологически нейтральные условия отбора и оплаты мощности в КОМ, издержки расположенной западнее Урала угольной генерации не компенсируются в полном объеме. В целях повышения эффективности работы на ОРЭМ большая часть электростанций в европейской части РФ, спроектированных для работы на угле, уже перешла газ. В балансе Новочеркасской ГРЭС и Рязанской ГРЭС (контролируются «Газпром энергохолдинг») на сегодняшний день газ занимает почти половину», - отмечает Николай Посыпанко.

По мнению управляющего партнера Агентства энергетического анализа Алексея Преснова, главная «головная боль» ГЭХ – именно ОГК-2, в структуре которой преобладают угольные ТЭС. «При текущих низких ценах на газ, такие станции в европейских ОЭС и на Урале не выгодны – OPEX получаются слишком высокими. ГЭХ такие активы явно не нужны, и компания стоит перед выбором – либо переводить их на газ, что тоже весьма затратное мероприятие, либо выводить. Либо, что мы и увидели, попросить скидку – или надбавку». Но в некоторых «горячих точках» этот процесс сдерживается по политическим и социальным причинам – например, в Ростовской области и в Коми. К примеру, Череповецкая ГРЭС, входящая в ОГК-2 того же ГЭХ, давно бы полностью перешла на газ – но в таком случае единственный рынок сбыта для «Интаугля» в Коми исчезнет, и моногород впадет в депрессию. Между тем не так давно премьер-министр РФ Дмитрий Медведев принял решение выделить на «спасение» предприятия 1,5 млрд рублей.

«Сама постановка вопроса свидетельствует о том, что топ-менеджмент ГЭХ глубоко не доверяет свободному рынку, вообще мыслит не рыночными категориями. В итоге мы видим некий торг – «вот, у нас убыточные угольные активы, поддержите нас, а если не поддержите, то будем снижать спрос на уголь и т.д.», - объясняет Преснов. «Реформа в отрасли изначально предусматривала создание одинаковых условий для разных видов генерации и создание преимуществ какому-либо одному виду нарушит этот принцип, может запустить аналогичный процесс в других видах генерации, они тоже будут просить о льготах для себя, что отрицательно скажется на всей отрасли, приведёт к росту социальной напряжённости. Кроме того, увеличение тарифов подстегнет потребителей к отказу от традиционной генерации вообще и решению вопросов собственного энергоснабжения другим способами, что отрицательно скажется на всей отрасли, не только на генерации», - объясняет отказ регуляторов поддержать инициативу ГЭХ Ярослав Кабаков.

Полному переводу Череповецкой ГРЭС на газ мешает ее тесная связка с угледобывающим моногородом Интой в Коми
Может ли угольная отрасль в России стать «зеленой»?
Может ли угольная отрасль в России стать «зеленой»?
Нет, это звучит как оксюморон. Угольная отрасль, критикуемая всеми, кроме самих угольщиков, считается одной из самых «грязных» в мире. Тем не менее, в сердце углепрома России – в Кузбассе – на этой неделе пытались найти ответ на этот вопрос; мероприятие прошло в рамках ежегодной выставки «Уголь России и Майнинг» в Новокузнецке.
Нужно ли спасать «Интауголь» в Коми?
Нужно ли спасать «Интауголь» в Коми?

Вряд ли, но власти Республики Коми так не считают и за последние годы потратили на вывод предприятия из кризиса около 1 млрд рублей из бюджета. Из-за смены собственников, опасных условий добычи и ограниченного рынка сбыта «Интауголь» пребывает в кризисе. И уже ничего не добывает. Но чиновники не теряют надежды найти шахте «Интинская» стратегического инвестора, готового вложить в его развитие миллиарды.

Отказ от угля все-таки возможен

Алексей Преснов считает, что на нынешнюю ситуацию можно посмотреть и под другим углом. Дело в том, что если в целом Россия не собирается отказывать от угля (в отличие от многих других стран, которые озвучивали подобные цели в последние годы), то, по крайней мере, в первой ценовой зоне ОРЭМ это могло бы произойти само по себе, исключительно по экономическим причинам. «Экономические предпосылки, по крайне мере в европейской части страны, для отказа от угля в энергетике сложились уже давно. И это еще без учета того, что в России нет сертификатов СО2, как в Европе. Но политического решения нет, поскольку оно связано с сокращением добычи в Кузбассе, Коми и ряде других регионов. Не думаю, что это случится быстро», - считает Преснов.

«Отказ от угля в европейской части страны, продиктованный ценовыми сигналами текущей архитектуры рынка мощности, может не отвечать стратегическим государственным приоритетам и целям по диверсификации энергобаланса и, соответственно, обеспечению энергобезопасности», - подчеркивает Николая Посыпанко из VYGON Consulting. К тому же, как добавляет и Алексей Преснов, «если цены на газ отпустят и перестанут регулировать для электроэнергетики (а такое тоже стоит в повестке – поскольку без этого повышение КПД тепловых станций, переход на ПГУ и т.д. не приносит должных эффектов на рынке), то все еще может измениться. При том что цены на уголь вряд ли вырастут в среднесрочной перспективе».

В условиях госрегулирования цен на газ газовая генерация вытесняет угольную в европейской части страны, но в отдельных регионах Сибири углю нет альтернативы, особенно – в выработке тепловой энергии. Этим первая ценовая зона разительно отличается от второй – в ОЭС Сибири тепловые станции, в основном, угольные (так сложилось исторически в силу короткого транспортного плеча от месторождений в Кузбассе, Туве, Красноярском крае и Иркутской области), и в целом на ТЭС приходится более половины генерации. Но примерно столько же занимает гидроэнергетика. Доля ГЭС с 1990 по 2015 год в Сибири колебалась от 40% до максимум 58% в 1995 году; ежегодное перераспределение долей зависит от водности рек, но при прочих равных «Системный оператор» всегда делает выбор в пользу более дешевой гидрогенерации.

Самая мощная в стране Саяно-Шушенская ГЭС в Хакасии вместе со своим контрегулятором (Майнской станцией) входит в госхолдинг «РусГидро». Но основные ГЭС из крупнейшего в России Ангаро-Енисейского каскада принадлежат «ЕвроСибЭнерго» (входит в En+ Group Олега Дерипаски). За счет реализации масштабной программы модернизации этих станций «Новая энергия» En+ Group намерена производить больше электричества, используя тот же объем воды. «Дополнительные» 1,5 млрд кВт*часов, которые будут вырабатывать модернизированные ГЭС, позволят экономить до 800 тыс. тонн угля в год и уменьшить выбросы сибирских угольных станций в атмосферу.

Но если «разуглеродить» производство электроэнергии в той же Сибири – задача, в принципе, решаемая (в том числе и за счет других ВИЭ, особенно в изолированных энергорайонах), то отказ от угля в генерации тепла пока что вряд ли возможен. По мнению генерального директора АНО «Институт энергоэффективных технологий в строительстве» Владимира Сидоровича, технологически это возможно через  повышение энергоэффективности и перевода тепловой генерации на производство тепловой энергии с минимальным углеродным следом (например, на биомассе). Подтолкнуть же действующие в Сибири угольные ТЭС к движению в безуглеродное будущее можно, например, за счет более жестких требований к выбросам и другим параметрам станций, влияющих на экологию (по такому пути, говорит Сидорович, идет Китай – требования к ТЭС там таковы, что по ним не смогли бы работать даже аналогичные станции в США - подробнее читайте вот здесь).

Но это все – в теории. В целом же, как считает Ярослав Кабаков, говорить о том, что в России сформировались предпосылки для полного «отказа от угольной генерации», вообще некорректно. Он напоминает недавнее интервью замминистра энергетики РФ Анатолия Яновского ТАСС, в котором чиновник признавал, что «снижение спроса на уголь на внутреннем рынке связано с его межтопливной конкуренцией с газом и переходом на новые коксозамещающие технологии доменной плавки». Сохранить даже имеющуюся долю угольной генерации в России можно будет, признавал Яновский, только за счет повышения качества угля, снижения себестоимости добычи и доставки, применения технологий, снижающих выбросы ТЭС до предельно допустимых концентраций. «Да, в электроэнергетике происходят изменения, но прежде чем отказываться от угольной генерации, нужно построить замещающие мощности, решить огромное количество других вопросов. Сделать так, чтобы не увеличилась социальная напряженность в обществе, ведь клиенты должны продолжать получать электроэнергию и тепло, а работников угольных электростанций, а также тех, кто поставлял им товары и услуги, надо будет куда-то трудоустроить. Отказ повышать тарифы для угольных электростанций понятен, но, учитывая их важность, можно найти другие способы решения этой проблемы, причем так, чтобы не пострадала отрасль в целом и остальные виды генерации. Решения могут быть приняты как на федеральном уровне, так и на уровне регионов, естественно, что необходим компромисс со всеми заинтересованными сторонами, но он вполне возможен», - уверен Ярослав Кабаков.



Битва за доли процента
Битва за доли процента

Влиять на поток воды практически невозможно, но можно выжимать максимум из оборудования – рабочих колес, турбин и современной электроники. Это доказали в «ЕвроСибЭнерго» в рамках программы модернизации ГЭС Ангаро-Енисейского каскада. Эффекты от нее сопоставимы со строительством в Сибири новой гидростанции мощностью 300-400 МВт, а «дополнительные» 1,5 млрд кВт*часов, которые будут вырабатывать модернизированные ГЭС, позволят экономить до 800 тыс. тонн угля в год и уменьшить выбросы сибирских угольных станций в атмосферу.

За экологию и экономию
За экологию и экономию
За четверть века, с 1990 по 2015 годы, электростанции ПАО «Иркутскэнерго» почти вдвое сократили выбросы парниковых газов (ПГ). Достижение можно объяснить падением производства энергии более чем на четверть за тот же период. Но не меньшую лепту внесла модернизация ГЭС, которая позволила нарастить выработку чистой энергии, радикальное снижение потерь в сетях и другие меры, направленные на сокращение объемов сжигания ископаемого топлива.
Александр Попов Учредитель и шеф-редактор «Кислород.ЛАЙФ»
Если вам понравилась статья, поддержите проект