От столиц до изолятов

Ученые из НИУ ВШЭ и МГУ им. М.В. Ломоносова (в партнерстве с Информационно-аналитическим центром Государственной комиссии по вопросам развития Арктики) впервые разработали типологию населенных пунктов Арктической зоны РФ, «основанную на оценке характера их связи с окружающей территорией». В итоговую выборку попал 231 населенный пункт с численностью населения более 500 человек, в которых суммарно проживает более 2,3 млн человек – то есть практически все население АЗ РФ (скачать само исследование можно здесь).

Ключевыми для анализа стали «косвенные количественные и качественные показатели, в том числе особенности транспортно-географического положения, место в системе расселения, потенциал развития добывающей промышленности, качественные параметры культурно-досуговой сферы, характеристика сферы высшего образования как драйвера инновационного развития, а также индекс дискомфортности окружающей среды как фоновый фактор, ограничивающий потенциал социально-экономического развития поселений».

В итоге было выделено восемь групп городов. Основу системы расселения в российской Арктике составляют ключевые многофункциональные центры: арктические столицы (их всего три – Архангельск, Мурманск и Норильск) и субцентры, связанные с населенными пунктами третьей, четвертой и пятой категорий – т.н. субпериферии и «привилегированной периферии» (обладают относительно хорошей транспортной доступностью и насыщенной сферой услуг), а также «обделенной» периферии (города и поселки, хотя и расположенные на транспортных путях, но отличающиеся низким качеством среды; в большинстве это классические рабочие поселки при том или ином предприятии).

«В удаленных и преимущественно бездорожных районах Арктики находятся удаленные субрегиональные центры – небольшие по численности населения города и поселки, предоставляющие населению окружающей территории (как правило, в масштабе одного или нескольких муниципальных районов) минимально необходимый набор услуг, который важен с точки зрения обеспечения элементарной базы хозяйственного освоения». Также выделены поселки-изоляты в районах реализации ресурсных проектов и еще более проблемные автономные поселки-изоляты. 

Разработанная типология, отмечают авторы исследования, может быть «использована в качестве отправной точки при разработке территориально дифференцированной государственной политики в сфере социально-экономического развития арктических населенных пунктов». Впрочем, авторы исследования специально подчеркивают, что «российская Арктика исключительно разнообразна, и, конечно, множество уникальных ситуаций по определению не может быть параметризовано», а потому «окончательные прикладные решения, разумеется, могут приниматься только по результатам дополнительных экспертных оценок и работы с местным сообществом». «Кислород.ЛАЙФ» считает, что кроме государства, интерес к новой типологии стоит предъявить и крупным компаниям, предприятия которых в ряде городов АЗ РФ являются не просто градо-, но и системообразующими.   

О чрезвычайной важности связей

Новизна научного подхода – именно в «усиленном внимании к взаимосвязи города и окружающей территории, требующем более глубокого анализа, нежели стандартная отраслевая классификация». Действительно, традиционный подход – деление городов на административные (Салехард, Анадырь, Нарьян-Мар), транспортно-логистические (Лабытнанги), производственные (Норильск) или другие функциональные центры. «В прошлом чаще всего города (особенно арктические) рассматривали в первую очередь как центр той или иной специализации, которая рассматривалась в отрыве от связи города с ближайшим окружением (в отношении крупных промышленных центров, слабо связанных с окружающей территорией, получил распространение образ «соборов в пустыне»). Взгляд на арктические города с позиций специализации как раз и приводит к их восприятию как таких «соборов в пустыне»: когда Норильск, например, рассматривается только как центр добычи и переработки медно-никелевых руд, а Новый Уренгой – природного газа. Подобный взгляд слишком однобокий, что чревато недооценкой других функций городов, в том числе тех, которые в условиях Арктики связаны с обеспечением жизнестойкости», – объясняют авторы исследования.

В своей работы они отталкивались от того, что «функциональная типология населенных пунктов Арктики должна учитывать не только классический спектр видов деятельности (транспортно-логистические, различные производственные и административные функции), но и функции баз освоения (понимаемые как функции предоставления освоенческих услуг), а также функции «центральности» (в основном в социально-культурном смысле)». Кстати, поэтому в итоговом списке населенные пункты расположились независимо от их формального статуса: в выборку попали и города, и поселки городского типа, и даже отдельные села.

Как объясняют ученые, «связи города с внешним окружением распадаются на два вида: связи с прилегающей зоной влияния, или «зоной обслуживания», и дальние связи, формирующиеся как в рамках более традиционного межрайонного разделения труда, так и в рамках современных сетевых взаимодействий». При этом «в условиях Арктики вопрос о связи города с окружающим пространством имеет свою специфику»: «Проблема связи арктического города с ближайшим окружением трансформируется в проблему способности города выполнять роль базы освоения прилегающей территории. Проблема дальних связей арктического города – это в большинстве случаев проблема монопрофильных городов, специализирующихся на добывающей промышленности. Также это проблема завоза топлива, продовольствия, стройматериалов и оборудования, то есть проблема продовольственной и энергетической безопасности и даже экономической целесообразности существования города в целом. Таким образом, очевидно, что связи города с окружающей территорией важны не только сами по себе, но и в контексте определения жизнестойкости арктических городов». 

Специфическая особенность городов в АЗ РФ – их высокая степень зависимости от сырьевых отраслей экономики. Если в мировой Арктике активнее других развиваются сервисные, а не производственные центры (например, Анкоридж, Рейкъявик, Тромсё), то в нашей стране непропорционально велик вес городов, связанных с развитием именно добывающей промышленности. Этот же фактор определяет и специфический «рисунок» экономических связей городов российской Арктики с внешним миром: «На внеарктические рынки арктические города поставляют в основном сырье и продукты его первичной переработки, например металлические концентраты. Таким образом, потенциально «сильная» позиция – выход на мировой рынок – на самом деле является слабостью узкой специализации». 

При этом, несмотря на чрезвычайную уязвимость «городов при месторождениях», счастливая жизнь в которых определяется циклической закономерностью «взлетов и падений» (судьбы Игарки, Депутатского, ряд поселков в районе Воркуты говорят об этом красочно), развитие обрабатывающей промышленности в Арктике в значительной степени тоже ограничено. Как суровыми природными условиями, так и их «производной» – транспортной изоляцией. «Высокие издержки на отопление, транспортировку сырья и/или вывоз продукции, на строительство производственных зданий и сооружений, на рабочую силу (с учетом закрепленных в ТК РФ северных льгот) делают северные и арктические предприятия парадоксальным образом неконкурентоспособными по сравнению с более южными аналогами». 

А «редкие случаи развития в Арктике именно обрабатывающей промышленности (кроме переработки местного сырья – металлургии и лесопереработки) рассчитаны на потребление продукции в пределах самой Арктики. Это в полной мере относится к продукции предприятий оборонного машиностроения в Северодвинске, потенциально — к производству плавучих заводов по сжижению природного газа в Белокаменке (Мурманск). Здесь близость к «потребителю» оказывается фактором, перевешивающим издержки на содержание самого производства в Арктической зоне. Однако развитие обрабатывающих производств в Арктике (за пределами переработки местного сырья и пищевой промышленности), по сути, названными примерами и ограничивается», констатируют исследователи. 

Очень узкий местный рынок сбыта услуг и товарной продукции является еще одним из важнейших барьеров «нормального» экономического развития удаленных и, в частности, арктических городов»: «Высокая доля городского населения в Арктической зоне России имеет обратную сторону: крайне незначительная численность сельского населения вкупе с разреженной сетью населенных пунктов и зачастую их транспортной изолированностью друг от друга лишает города обычного «хинтерланда», зоны обслуживания, и тем самым сужает возможности развития городской экономики. Поэтому те арктические города, у которых есть пригороды и высокая численность сельского населения в непосредственной близости от них, обладают преимуществом перед прочими за счет классического агломерационного эффекта». 

При этом в Арктике даже небольшие города «могут быть генераторами инноваций, обеспечивая самих себя и окружающие территории необходимым знанием для осуществления и расширения хозяйственной деятельности». «Потребность в информационном, «знаниевом» обеспечении собственно производственного процесса на Севере и в Арктике столь высока, что уже в середине XX века здесь сформировались городские центры, по сути, постиндустриальной специализации, парадоксальным образом опередившие время общей «тертиаризации» городской экономики. Речь идет в первую очередь о геологических исследованиях, разработке новых технологий в строительстве (в этом контексте Норильск стал безальтернативным центром разработки технологий строительства на вечной мерзлоте для всего Крайнего Севера)».

Именно на этом пути – производство инноваций для Арктики и Севера – отдельные арктические города и способны расширить «сферу сбыта» своей продукции (в первую очередь услуг и технологий), как минимум, на всю российскую (а потенциально и мировую) Арктику, или, иными словами, укрепить базу экономического развития». Хотя и этом путь, к сожалению, тоже уязвим, «именно развитие научно-исследовательского потенциала, специализированного на проблемах Севера и Арктики, может быть одной из наиболее «долгосрочных» опор социально-экономического развития арктических городов». При этом ученые подчеркивают, что производство освоенческих услуг в арктических городах, как правило, всегда «сопряжено с выполнением иных функций, как, например, в Норильске, поэтому говорить о наличии в Арктике городов только с «научными» функциями – неких «арктических наукоградов» – даже в перспективе неверно».

Арктические столицы и разная периферия

Главных городов в АЗ РФ оказалось всего три: ожидаемо Мурманск и Архангельск, а также… Норильск! Ключевой город присутствия «Норникеля» вошел в первую тройку не вопреки изолированному транспортному положению, а благодаря ему, из-за «эффекта увеличения относительной значимости города по мере удаления от основной сети городских центров»: «Расположенный на значительном удалении от любого крупного города, Норильск оказывается буквально «форпостом цивилизации», несмотря на относительно скромную численность населения (в условном Подмосковье это был бы типовой промышленный пригород, жители которого получали бы уникальные виды услуг в соседнем крупном городе). Кроме того, сказываются экстремальные природные условия: само существование города на Таймыре требует постоянной научной поддержки, во всяком случае в сфере мониторинга вечной мерзлоты и контроля устойчивости зданий и сооружений. Не случайно в Норильске пережил экономические кризисы 1990-х годов собственный вуз с сильной научной школой в области строительства». 

К тройке лидеров примыкает вторая группа – арктических субцентров, вместе они составляют «буквально городской каркас освоения российской Арктики, основные узлы ее системы расселения». Среди них, например, Анадырь, Воркута, Салехард и Северодвинск, а также ряд нефтегазовых добывающих поселений (Губкинский, Надым, Новый Уренгой и Ноябрьск). В этих городах, независимо от разной численности населения, «есть учреждения культуры высокого уровня (обычно кинотеатр, в Воркуте также театр), филиалы вузов. Они обладают повышенным уровнем транспортной доступности (большинство – собственным аэропортом межрегиональной авиации). В непосредственной близости от всех из них кроме Анадыря есть лицензионные участки под разработку полезных ископаемых. Эти города имеют средние по численности населения зоны влияния (в пределах 150 км от города). Населенные пункты этой группы, с одной стороны, расположены на значительном расстоянии друг от друга, с другой — относительно регулярной сетью покрывают всю территорию АЗ РФ». 

При этом значимой оказывается «не столько абсолютная численность населения, сколько выполняемые городские функции, которые, в свою очередь, связаны с численностью населения в зоне влияния города». «Так, относительно малонаселенный Анадырь на фоне редконаселенного ЧАО оказывается способным выполнять городские функции, обычно характерные для значительно более крупных городов». А вот в Тикси и Певеке уже очевидно «недоразвитие», в других условиях эти города могли бы стать субцентрами.

Сразу три города присутствия «Норникеля»: Заполярный и Мончегорск в Мурманской области, а также портовая Дудинка на Таймыре, оказались в третьей группе – т.н. «субпериферии», вместе, например, с Беломорском, Ковдором, Оленегорском и Полярными Зорями. Эти города авторы исследования называют «относительно крепким средним звеном российской городской Арктики». С одной стороны, они «обладают всеми преимуществами субцентров (кроме организаций высшего образования) и отличаются от них, по сути, только размещением в относительной близости от более крупных городов первых двух категорий. Расстояние до более крупного города может составлять более 100 км, однако в условиях Арктики его можно считать относительно небольшим». «Вокруг таких городов, в свою очередь, расселено значимое количество населения, обеспечивающее дополнительный спрос на местном рынке товаров и услуг. В других условиях эти города могли бы претендовать на роль самостоятельных субцентров, но в относительной доступности более крупных городов они практически лишены своей собственной зоны влияния». Развиваясь «в тени» более крупных городов, субпериферия могла остаться и без предприятий сферы услуг (услуги здесь доступны в ближайшем крупном городе), но им повезло. 

Города четвертой категории – т.н. «привилегированной периферии», – «занимают промежуточное положение между центральными и периферийными населенными пунктами». Для них также характерна относительная близость (в пределах 150 км) к крупному населенному пункту и в целом хорошая транспортная обеспеченность, «однако в них слабее развита социокультурная сфера и зачастую они расположены дальше от центральных городов и более изолированы». Похожи они и на города пятой группы, «обделенной» периферии: часто и то и другое – монопрофильные города и поселки, но у привилегированной периферии набор социокультурных объектов несколько богаче, а в зоне обслуживания — повышенная людность населения». Кстати, в категорию привилегированных включен пос. Никель в Мурманской области, где до декабря прошлого года работал Плавильный цех АО «Кольская ГМК». 

Интересно, что к пятой группе – той самой «обделенной периферии» – ученые отнесли значительную часть других малых городов и поселков тех же Мурманской и Архангельской областей, а также Карелии. Все они имеют хорошую транспортную доступность, но лишены собственной социокультурной инфраструктуры (отсюда образ «обделенности»): «В условиях нормальной транспортной доступности это означает классическую периферийную зависимость от внешних центров». 

Что с этим всем делать? «В городах первого типа, имеющих максимальный потенциал инновационного развития, логично поддерживать создание крупных комплексных научно-образовательных кластеров, в городах-субцентрах – развитие профильных освоенческих услуг (профильное образование, центры компетенций, опытно-научные станции, организации НИОКР, связанные с выработкой специфических решений для хозяйственной деятельности и сохранения здоровья в условиях Арктики)». Для улучшения социально-экономического развития городов субпериферии «целесообразно усиливать связи с центрами первого и второго типов, а также по возможности расширять специализацию за счет размещения предприятий и организаций, ориентированных на спрос ближайших более крупных городов – это сопутствующие, обслуживающие производства, крупные объекты АПК, а в некоторых случаях – уникальные объекты социальной сферы (например, профилактории)». «Иными словами, меры политики здесь должны быть нацелены на усиление агломерационного эффекта», подчеркивают авторы исследования. 

Практически единственное преимущество населенных пунктов четвертого и пятого типов – относительно хорошая транспортная доступность. Поэтому в этих преимущественно монопрофильных промцентрах со слабым потенциалом экономического развития «имеет смысл в первую очередь проводить анализ целесообразности запуска механизмов управляемого сжатия вплоть до перевода местных предприятий на вахтовый метод работы». «Если же надо сохранить здесь постоянные поселения, то нужны программы, направленные на поддержание необходимого минимума доступности социально значимых услуг и товаров за счет обеспечения их завоза из более крупных городских центров или обмена услугами и товарами между городами одного типа. Здесь могут быть эффективны сетевые формы работы, использование передвижных и выездных форм обслуживания и т.д.», констатируют ученые.

Проблемные территории

В седьмую группу «поселков-изолятов в районах реализации ресурсных проектов» попал Тухард – «столица газовиков» Таймыра. «Основной индикатор, по которому выделяется данная группа, – близость к многочисленным лицензионным участкам под добычу полезных ископаемых на фоне экстремально неблагоприятных природных условий, низкой транспортной доступности, практически полного отсутствия социокультурных объектов (кроме домов культуры в некоторых случаях)». В основном «это промышленные поселки, само зарождение которых было связано с началом разработки полезных ископаемых, хотя нередко значительную долю их населения составляют коренные народы». 

А вот Диксон, например, включили в восьмую группу автономных поселков-изолятов, наиболее «обделенную» категорию населенных пунктов, многие из которых находятся в крайне тяжелой социально-экономической ситуации, требующей неотложного вмешательства». Этот порт на Таймыре когда-то был центром обеспечения Севморпути и дислокации подразделений Вооруженных сил. «Крайне сложно как сохранить такие поселки (большие затраты на жизнеобеспечение в условиях транспортной изоляции), так и расселить их (расселение особенно болезненно в тех случаях, когда поселки имеют богатую историю и несколько поколений местных жителей, как, например, в случае Диксона, который, к слову, может перейти в группу ресурсных изолятов после начала полноценного освоения Сырадасайского месторождения)», отмечают ученые.

По мнению авторов исследования, в таких поселках основные усилия должны быть направлены на стимулирование самообеспечения топливом (как минимум, печным), стройматериалами, продовольствием. «Именно эти центры должны стать основными пилотными площадками по применению инновационных разработок в сфере теплоэнергообеспечения, первичной переработке продукции АПК (в первую очередь для удовлетворения местного спроса), использованию местных материалов в домостроении. Большое значение именно здесь должно уделяться сохранению и развитию традиционной культуры и профильному начальному образованию в сфере традиционных промыслов и АПК». Здесь же, вероятно, «может быть больше возможностей для применения современных технологий, требующих на начальном этапе бóльших инвестиций (например, альтернативная энергетика)». Пример Тикси показывает, что это уже происходит (подробнее здесь). 

Автономные поселки-изоляты – наиболее проблемная с точки зрения перспектив социально-экономического развития группа. «В некоторых случаях преимуществом такого населенного пункта могут быть уникальные объекты, способные стать объектами туризма и позволить поселку сохраняться в качестве, скажем, базы экстремального туризма, а также объекты обеспечения безопасности (впрочем, таковые, как правило, могут обслуживаться вахтовым методом). Как и в случае населенных пунктов пятого типа («обделенная» периферия), здесь можно ставить вопрос о механизмах управляемого сжатия, однако вопрос должен решаться в каждом случае сугубо индивидуально (некоторые традиционные поселки этой категории, как ни парадоксально, относятся к числу наиболее устойчивых в Арктике). Изоляция не всегда означает деградацию». 

По мнению одного из авторов исследования, кандидата географических наук, в.н.с. кафедры социально-экономической географии зарубежных стран Географического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Надежды Замятиной, разработанная типология может быть интересна не только госорганам, но и крупных холдингам, предприятия которых часто выступают градообразующими в населенных пунктах Арктики. Наибольший интерес, очевидно, выводы и рекомендации ученых должны вызвать у нефтегазовых компаний, а также металлургических гигантов – в особенности, конечно, у «Норникеля». Знание перспектив того или иного города присутствия позволило бы более эффективно выстраивать программы КСО: во многих случаях вместо стандартного спонсорского финансирования спортивных и культурно-развлекательных объектов (что невольно стимулирует потребительское отношение к компании) можно было бы постепенно взращивать такие его функции, которые позволили бы городу хотя бы отчасти развиваться самостоятельно, как нормальному городскому организму – оказывая услуги жителям окружающей территории.

«Таков, очевидно, Норильск – важнейший (вместе с Дудинкой – единственный) центр «цивилизации» на Таймыре и всем Севере Красноярского края, которому суждено стать комплексным центром освоения территории – геологических и технических, сельскохозяйственных и биологических научных исследований (как впрочем, это и было в советское время), центром наработки компетенций содержания городской инфраструктуры в условиях Арктики – всей; специализированного центра образования, в том числе народов Таймыра (тут Норильск исторически дополнял Дудинку, как минимум, в художественной сфере); центром туризма и кинематографии (что, по сути, уже случилось как-то явочным порядком, но страшно признать как «фишку» Норильска). Поддержка всех этих направлений могло бы стать «умной КСО», в отличие от «обычной КСО», проводимой практически всеми ресурсными компаниями в своих городах, и ориентированной более на удовлетворение сиюминутных потребностей», – сетует Замятина.

В последнем случае, говорит ученый, «город волей-неволей втискивается в рамки вахтового поселка: и там, и там есть инфраструктура для проживания (просто в одном случае модульная, в другом – капитальная), удаление отходов и завоз продуктов, спортзал (в вахтовом поселке, а в поселках «приличных компаний» он обычно есть – маленький, а в городе – большой, вплоть до аквапарка, но суть та же). Нужно же другое: пестование «своего» города как города сообразно его потенциалу становления подлинным центром окружающего района Российской Арктики – для этого нужно увидеть «город при комбинате» не просто «городом при комбинате», а собственно Городом, которому тяжело возмужать в условиях Арктики, но отнюдь не невозможно».