11 июня 2020

«Если в Арктике начнет сыпаться инфраструктура – будет ЧС планетарного масштаба»

Эколог Сергей Шахматов: о причинах разлива топлива на ТЭЦ-3 в Норильске, спокойствии местных жителей и действиях спасателей.

Поделиться в социальных сетях

Вслед за спасателями и чиновниками на Таймыр после аварии на ТЭЦ-3 НТЭК оперативно «высадились» и экологи. Отработав несколько дней в Норильске, они смогли оценить как масштаб ЧС, так и действия по ликвидации разлива дизельного топлива специалистами Морспасслужбы, МЧС России и самого «Норникеля». По итогам этой поездки было опубликовано совместное заявление, в котором, в частности, отмечалось, что «предположительной причиной пролива нефтепродукта стала просадка бетонной площадки, на которой установлен резервуар, что привело к отрыву его дна от боковых стенок». И что «движение грунтов, и как следствие, деформация резервуара с дизельным топливом, было вызвано климатическими изменениями, активно происходящими в Арктической зоне». 

«Данную версию необходимо проверить с привлечением ведущих профильных российских и зарубежных экспертов. В случае ее подтверждения провести комплексную проверку всех потенциально опасных объектов, находящихся в Арктической зоне РФ», - подчеркнули также экологи. Кстати, в «Норникеле» уже заявили, что в ближайшей перспективе оборудуют все объекты Заполярного филиала системой мониторинга состояния вечной мерзлоты. За ходом работ по ликвидации аварии можно следить по этой ссылке.

Заявление подписали Александр Закондырин, лидер общественного экологического движения «Альянс Зеленых», руководитель общероссийской общественной организации «Зеленый патруль» Андрей Нагибин, а также исполнительный директор открытой экологической платформы «Российские Зеленые» Сергей Шахматов. По мнению Шахматова, наряду с таянием мерзлоты, аварию могли также спровоцировать техногенный и человеческий факторы. Личные впечатления от поездки и профессиональные оценки эколога – в интервью «Кислород.ЛАЙФ».

- Каковы личные впечатления от увиденного на месте?

- Визуально, конечно, все очень страшно. Первые анализы, которые тогда еще не были проведены, подтвердили затем существенные превышения ПДК в загрязненных реках, но и тогда, когда мы пролетали над Далдыканом и вдоль реки Амбарной, картина открывалась удручающая. Очевидно, что масштабы загрязнения действительно серьезные, по разным оценкам, которые в СМИ озвучивали, это 180–200 тысяч квадратных метров. Или 18–20 гектар. Когда такая площадь фактически размазана по длине двух рек, это по-другому оценивается. Летишь над рекой, а пятно не кончается. Но это эмоции.

Что касается действий. Я прилетел в Норильск на день позже своих коллег, потому что мне нужно было сдать анализ на COVID-19. И дождаться результата. Меня поначалу крайне заинтересовала информация, которая была озвучена президентом РФ на первом совещании по ликвидации аварии, что, дескать, информация о ЧС два дня где-то скрывалась и до Москвы не доходила. Могу с большой долей уверенности заявить, что все было не так. Я сам работал во власти (с апреля 2013 года и по ноябрь 2015 года Шахматов занимал пост замминистра природных ресурсов и экологии Красноярского края – прим. «Кислород.ЛАЙФ»), и потому хорошо себе представляю алгоритм действий в случае таких вот происшествий. Для всех ЧП существует определенная процедура приемки и отправки сообщений, это все очень жестко зарегламентировано в МЧС. То есть это процедура, ход которой можно очень просто отследить и проверить. Я изучил на месте все документы, и знаю, что сообщение о разливе дизельного топлива на ТЭЦ-3 от НТЭК достаточно оперативно поступило в городскую администрацию. А мэрия Норильска достаточно оперативно доложила и ней в край.

Это моя оценка, но насколько я понял, в краевом МЧС просто поначалу не оценили масштаб трагедии. Бывают же ситуации, когда вытекла, условно говоря, тонна бензина. Скажут: «Сами на месте справитесь и все уберете». В первой оперативке было написано, что обнаружен разлив нефтепродукта на площади 350 квадратных метров, что машина загорелась; краевому МЧС нужно было, на мой взгляд, просто побыстрее уточнить эту информацию, может быть, срочно вылететь и посмотреть на месте, или дать задание местным эмчээсникам, чтобы они дополнительно обследовали территории. Но обратной связи поначалу почему-то не случилось. 

- То есть вертикаль по линии МЧС сработала, скажем так, не совсем эффективно?

- Эта вертикаль элементарно не сработала, но именно на уровне региона. Я ничего не хочу сказать плохого про федеральное министерство – там как получили информацию, так и отреагировали. Но на краевом уровне, увы, оперативно не отреагировали. И я сейчас очень волнуюсь за местного эмчээсника, который все, на мой взгляд, сделал правильно и быстро, первое сообщение отправил в течение часа после аварии, когда еще даже топливо все не вытекло. Как бы его сейчас не сделали крайним. Самое обидное будет, если вот этого городского эмчээсника снимут. Это человек, который сделал ровно то, что он должен был сделать, а может быть, даже больше.

Потому что краевой МЧС заявляют: «Нам не сказали, какой масштаб». У меня возникает вопрос: «В смысле, какой масштаб? Вы сами должны этот масштаб, собственно говоря, установить». Потому что исходя из масштаба и принимают решение вводить или не вводить ЧС, и какого уровня. Это же делают специально обученные люди именно в МЧС, а не простые граждане или муниципальный чиновник. Они вообще не разбираются в этом.  

- Как вы оцените действия специалистов НТЭК и «Норникеля» по ликвидации аварии?

- В компании работает служба ЕДДС – исходя из документов, которые я видел, НТЭК сообщила об аварии в городскую МЧС, наверное, в течение первых 20-30 минут, как обнаружили разлив. В компании разработан внутренний регламент оповещения, местная служба спасения оперативно выехала на место. Поехали тушить ту самую машину – в пятницу, 29 мая, в Норильске было жарко, около 20 градусов, автомобиль нагретый, из-за этого и всполыхнул. Приехали тушить пожар – и обнаружили разлив, тут же сделали повторное донесение. Это если возвращаться к теме, кто, когда и кому сообщал.

На месте мне удалось пообщаться со специалистами Морспасслужбы, которые из Мурманска оперативно были переброшены на Таймыр. Эта служба работает при Минтрансе РФ и специализируется на ликвидации разливов нефтепродуктов. Так вот эти профессионалы, за спиной у которых не одна подобная авария, рассказали, что работники НТЭК и «Норникеля» еще до их приезда установили на реках что-то вроде самодельных бонов. Может, не настолько качественных, как привезли потом из Мурманска, но по факту местные смогли сделать что-то подобное из подручных средств. Понятно, что всего этого оказалось недостаточно. Понятно, что нужно было, раз уж в пятницу днем (по местному времени) случился разлив, сразу же приступать к ликвидации. Чем раньше бы приехали профессиональные спасатели – тем меньше дизеля ушло бы вниз по речкам в сторону озера Пясино.

Но все равно «Норникель», учитывая, что ликвидация таких аварий – не профильная для него деятельность, - многое сделал правильно и профессионально уже в первые часы после происшествия. Возвращаясь к слухам о том, что НТЭК, Заполярный филиал или мэрия Норильска специально скрывали информацию о ЧС – ну не было такого! Документы есть, все зафиксировано. Другое дело, что, может быть, в «Норникеле» поначалу думали, что сами справятся с проблемой. Может быть, тоже не сразу осознали масштаб аварии…

Сергей Шахматов, исполнительный директор открытой экологической платформы «Российские Зеленые», на месте аварии в Норильске.

- Как местные в самом Норильске реагируют на ЧС, учитывая, так сказать, исторически сложившийся экологический профиль города?

- Общался в Норильске и с местными жителями, и с городскими депутатами, и с общественниками. Можно выделить два основных настроения. Первое – «да у нас каждый год что-то проливается, происходят аварии, мы просто живем в таких условиях». Для местных разлив нефтепродуктов – это как покосившийся из-за просадки свай жилой дом. Обыденная тема, привычный фон жизни всех норильчан. И потому первое настроение: «А что такого, собственно, произошло-то? У нас тут всю жизнь что-то происходит!».

Второе настроение более негативное: «А чему вы удивляетесь? Мы живем в постоянном ожидании подобных вещей, потому что власть экологией занимается плохо, потому что контрольно-надзорные органы не выполняют свои обязанности в полной мере». Ну и так далее. В целом я поразился спокойствию местных жителей. Город жил и работал в штатном режиме, дети гуляли во дворах, стоял ясный день, было тепло – погода лучше, чем в Москве или в Красноярске.

В то же время все в городе прекрасно понимают реальные масштабы аварии. К сожалению, все мы стали свидетелями большой катастрофы. Экосистема вокруг Норильска, безусловно, и так десятилетия живет под беспрецедентным техногенным прессом. Это промышленная зона – есть проблемы и с выбросами, и со стоками, тем более что инфраструктура там держится в том числе и на трубопроводном транспорте. Постоянно «вылезают» какие-то технические проблемы. Мы знаем, что «Норникель» реализует массу проектов экологической направленности. Один только «Серный проект» внесет революционный вклад в решение проблемы с выбросами диоксида серы в атмосферный воздух. Вероятно, нынешняя авария актуализирует вопрос оперативного контроля и качественного мониторинга за состоянием действующего огромного хозяйства. 

- В вашем совместном заявлении сказано, что причиной аварии на ТЭЦ-3 могло стать движение грунтов под резервуаров, вызванное таянием вечной мерзлоты. Это основной фактор?

- Это вопрос для специалистов, для ученых. Я уверен, что в итоге мы увидим сплетение нескольких факторов. Нужно четко понимать, что авария стала возможной из-за комплекса проблем. Первое – это техническая эксплуатация данного резервуара ДТ, опасного промышленного объекта. Его предстоит тщательно обследовать; думаю, в этом четко разберется прокуратура и следственный комитет, вместе с Ростехнадзором. Уже проходила информация, что резервуар был выведен в ремонт, что были выявлены какие-то нарушения при эксплуатации, что были выписаны предписания об их устранении. Все документы об этом есть, надо будет их поднять и сложить в единую картину.

Второе – безусловно, нельзя исключать и человеческого фактора. Нужно будет выяснить, как в НТЭК соблюдали регламенты по эксплуатации данного ОПО. Это вопросы принятия решений ответственными лицами, подписи которых стоят на тех же документах. Человеческий фактор совершенно точно есть, в этом я не сомневаюсь.

И последний не по масштабу, а просто по перечислению фактор, на котором мы также акцентировали внимание. С первыми двумя, объясню, разберутся соответствующие органы, их вклад в аварию можно будет четко оценить. С оценкой влияния природно-климатического фактора так легко не получится. Я лично видел ту сторону резервуара, с которой у него прорвало днище. Визуально не сильно заметно, что этот край был как-то немножечко опущен. Все равно конструкция плюс-минус монолитная, огромная, но рядом стояло какое-то небольшое сооружение, и вот у него даже одна стенка покосилась. То есть и на глаз можно увидеть, что в этом месте грунт просел. Соответственно, произошло горизонтальное смещение площадки и под большим весом топлива у емкости вырвало днище. Причем разрыв был достаточно ровным. И именно под тем местом, где произошло смещение грунта. Когда я слышу комментарии якобы специалистов, которые говорят о том, что резервуар был весь проржавевший, старый, я хочу сказать только одно – если бы это было так, в емкости бы какие-то дырки видно было, да и в других местах ее порвало бы тоже. Но объективно, конечно же, все установит экспертиза.

На наш взгляд, необходимо провести геодезические изыскания на этом участке, чтобы понять, что там случилось в земле. Мерзлота оттаяла, сваи-стойки ушли вниз – или причина в самом основании, в скале. Глазами там ничего не увидеть, только приборами. Но главное, нужно понять – это разовая проблема, случайная? или это системная тема? Во втором случае нужно выяснить, насколько природно-климатический фактор опасен и для других объектов в Арктике. Если таяние мерзлоты ускорилось, а экспертиза это установит совершенно точно, то, соответственно, тема безопасности промышленных объектов в Арктической зоне РФ станет безусловно актуальной. У нас в этой зоне шесть регионов, больше двух миллионов человек проживает, заводы-гиганты работают. И, видимо, пришло время принимать инвестиционные решения, чтобы перестраховаться. Если у нас в Арктике все начнет сыпаться – это будет ЧС не всероссийского, а планетарного масштаба.

- Обсуждали ли на месте технологии уборки загрязненной территории? Поначалу ведь чуть ли не сжечь этот дизель собирались…

- Основную часть нефтепродуктов нужно будет совершенно точно собирать механическим способом, что сейчас на наших глазах и происходит. Это касается и грунтов, пропитанных дизелем – все нужно засыпать сорбентами, складировать и вывозить на полигоны, где, возможно, делать стандартную переработку по понятным и известным технологиям. Большая проблема – это водные объекты. И Далдыкану, и Амбарной серьезно досталось. Говорить сейчас о сохранении внутреннего биоразнообразия смысла нет, в этих реках все погибло – и планктон, и донные микроорганизмы, и рыба.

Говорить о том, что пострадало внешнее биоразнообразие – животные и птицы, наверное, преждевременно. Мы общались со специалистами Таймырского заповедника, и они нам так сказали – если бы разлилась нефть, было бы намного хуже. А дизельное топливо имеет такое свойство – оно активно испаряется с поверхности. Там реально сейчас стоит серьезный запах, воняет очень сильно, а в этих условиях птицы и животные туда просто не сунутся. Тем не менее, важно собрать по максимуму все, что попало в реки.

И третье – нужно будет максимально подробно все изучить, отобрать пробы донных отложений, воды, берегового грунта по длине двух рек, причем и ниже установленных бонов. Обследовать очень подробно озеро Пясино, и речку, которая из него вытекает, хотя я не думаю, что стоит всерьез говорить о возможном загрязнении Карского моря. Оно очень далеко. Мы над озером пролетали, пятен на нем не видели, но я думаю, часть нефтепродуктов в него все равно попала, потому что бонами нельзя остановить поток воды. Так что важно будет провести очень глубокий мониторинг влияния этой аварии на акваторию, сделать подробную карту загрязнения, чтобы наметить скрупулезный план по реабилитации всей этой огромной территории. В любом случае этим заниматься придется, и не один год. Потому что боны не сдержат дизель на 100%.

Сергей Шахматов: «Важно сделать подробную карту загрязнения и наметить скрупулезный план по реабилитации всей территории. Этим заниматься придется, и не один год».
«Для ученых очевидно, что мерзлота не может быть вечной»
«Для ученых очевидно, что мерзлота не может быть вечной»

Али Керимов, специалист-мерзлотник: причины разлива нефтепродуктов на ТЭЦ-3 в Норильске требуют анализа, но то, что деградация вечной мерзлоты – реальная опасность, сомнений не вызывает.

Насколько снизят выбросы города из проекта «Чистый воздух»?
Насколько снизят выбросы города из проекта «Чистый воздух»?

Выбросы вредных веществ в атмосферу в 12 промышленных центрах страны к 2024 году должны сократиться на 22%. Но это – в среднем. Передовиком станет Норильск, где «Норникель» на наших глазах вершит экологическую революцию.

Александр Попов Учредитель и шеф-редактор «Кислород.ЛАЙФ»
Если вам понравилась статья, поддержите проект